свободу Pussy Riot

Мне очень жалко моих ровесниц,которым за сорок, но мимо которых прошла сексуальная революция 90-х. То есть нас всех мамы учили более или менее эксплицитно никому не давать до свадьбы, но получалось как обычно: одна из моих одноклассниц сдавала экзамены за 10 классов на 7-м месяце беременности.

Общага была школой жизни, поскольку там можно было познакомиться с любым числом парней. Но я была в глубоком шоке от однокурсницы, которая, вырвавшись из удушающих объятий матери-учительницы, стала регулярно пить водку и спать с радиофизиками. На втором курсе заберемеneла, перевелась на заочный и уехала в удушающие объятия свекрови.

Мы, три студентки - девственницы из провинции, тем временем держали салон (кормили) для однокурсников и радиофизиков и читали СПИД-инфо, в котором мир секса подавался как брошюра турпутешествий, а не заводской профилакторий, в который ездят по разнарядке. Появились постинор и коммерческие тесты на беременность, куда нужно было ехать с баночкой, а полоски они макали в мочу сами. Курсу к четвёртому девственность оказалась не медалью, а ярмом на шее, от которой потенциальные любовники уже шарахались. Следовать морали "до свадьбы никому" (ДСН) остались либо католички, либо жившие с родителями минчанки.

Прошло двадцать лет. Знаю тех, кто был три раза замужем, но по-прежнему и уже до конца жизни считает, что этой гадостью нужно заниматься только для заведения детей. Знаю тех, кто попробовал и не понравилось, пробовать прекратили. Знаю и таких, кто не пробовал и пребывает в убеждении, что ДСН, и все остальные неправы. Вот их-то мне особенно жалко. Они поверили пропаганде, и всю жизнь прожили в деревне Гадюкино.  

Не то, чтобы подход ДСН совсем не работал. Я знаю тех, кто так поступил и вполне допускаю, что они всю жизнь счастливы. Но это рискованный подход, который равновероятно приводит к тем, которые никогда так и не попробовали секса.

90-е были редким окном свободы, которое закрылось довольно быстро. Я  пока не могу себя заставить переживать за нынешнюю молодёжь. Они ничего другого и не видели, кроме пропагандируемых семейных ценностей, которые оказываются синонимом глубокого патриархата, с одной стороны, и безудержного консьюмеризма, в котором тело женщины даже не хотя бы теоретическая святыня, а товар на продажу. А у нашего поколения был шанс, когда все были одинаково нищими и спали, потому что человек тебе понравился, а не потому, что он тебя в дорогой ресторан сводил.

Окно свободы открывается раз в поколение. Предыдущее в СССР было в 60-е. Выйдя за рамки жалости к конкретным людям, которые не жили в полную силу,  они потратили зря не только свой шанс.